9. 22 августа.
Все это время я нахожусь в каком-то тупом состоянии (точно воздуху мало), из которого пробуждаюсь только на отдельные минуты.
Бескрылость всех внутренних движений, которая хватается за события внешнего мира, чтобы оживиться.
Все свободное время рисую. Я только об живописи и думаю. Хотелось бы получить работу живописную. Madame Peralte передала мои акварели Доктору Но получить работу по живописи трудно.
Работа над деревом меня не утомляет, но работается лениво и все время хочется вернуться домой к живописи.
Все, что было перед отъездом - мама, Майя, - лежит тяжелым камнем и всплывает иногда. Так было один вечер. Я пришел к Аморе. Хотелось поговорить об этом, но она стала говорить сама об Энглерте, и тяжесть сменилась острой радостью и счастьем за нее и за него. Она теперь всегда возвращается, когда я гляжу на него. Мне кажется, что это единственные моменты, когда я живу. Я молюсь о любви и точно все ключи и засовы ее внутри. Ничто не загорается,
Было несколько длинных разговоров с Белым. У него бритое длинное, со страшно узким и высоким, совсем обнаженным лбом, лицо. Новое лицо. Иногда загорающееся и прекрасное, иногда демоническое.
"Доктор осыпал нас такими сокровищами. Он проливает на нас водопады...". В голосе те же высокие ноты - "взвизги серафимов".
Беру уроки немецкого - читаю "Мистерии" с Fr. Hanne. Ее судьба - читать мистерии с русскими поэтами - Эллис, Белый, я.
 Шторм у Топрак-Кая. |  Заливы гулкие земли глухой и древней. |  Настороженная земля (Волошин М.А.) |