35. 7/IV 1932 г.
Мне легко удалось устроить себе проезд в Керчь. Я встретил, выходя из "Астории" Александра Александровича Новинского, моего приятеля - начальника порта1, который только что вернулся из эмиграции и сам ехал куда-то назад на Кавказское побережье. От него я узнал, что завтра в полдень идет из Феодосии поезд, с которым повезут Маркса в Керчь. Мы с Екатериной Владимировной погрузились в поезд, в товарный вагон. Рядом с нами был такой же вагон (теплушка так называемая), в которой ехал Маркс с несколькими солдатами - стражею.
Поезд не отходил довольно долго. Кое-кто из города заходил к нам прощаться. Зашел Коля Нич. Я ему поручил поговорить с кем-нибудь из адвокатов, а его попросил собрать и свидетелей недавней деятельности Маркса, как начальника отдела Народного Образования. Собрать письменные свидетельства о деятельности Маркса, заверить у нотариуса и дослать заказным на мое имя в Екатеринодар, где был тогда Командующий Добровольческой Армией. Поезд двинулся с опозданием 5-6 часов и затем на всех полустанках Керченского пути, которых было так много, останавливался по 6 часов, а во Владиславовке пробыл 12 часов.
Это был первый воинский поезд, который шел через линии только что взятых с бою позиций. Везде были следы бомбардировок и атак: воронки, разорванная проволока, выломленные двери.
Вся публика, что ехала с нами в теплушке, - это были солдаты, которые ехали принять участие в боях, которые еще шли на станциях в сторону Джанкоя, и среди них немного офицеров. Солдатская стража, которая была приставлена к Марксу, уже давно была на его стороне. А были опасны вмешательства со стороны: когда поезд часами стоял на полустанке, а скучающая и ожидающая публика бродила сонными мухами, то все рано или поздно останавливались против теплушки, где находился Маркс со своими стражами. И кто-нибудь спрашивал: "А кого это везут арестованным? А! Это генерал Маркс - большевицкий главнокомандующий? Известный изменник! А ну-ка посторонись, братец (к солдату), я его сам пристрелю". И начинал расстегивать кобуру. Тогда наступала моя очередь. Я подходил к офицеру и начинал разговор. "Простите, г-н офицер. Вам в точности известно, в чем заключается дело генерала Маркса? И в чем он обвиняется? Видите, я Максимилиан Волошин - и еду вслед за ним, чтобы быть его защитником на военном суде и чтобы не допустить по дороге расстрела без суда". Офицеры оказывались обычно сговорчивыми и говорили: "Ну, здесь, на фронте, Вы его легко провезете. Здесь народ сговорчивый. А вот в Керчи - там всем заведует ротмистр Стеценко, это такой негодяй. Он Маркса не пропустит!" Имя ротмистра Стеценко повторилось несколько раз и врезалось в память, как самый опасный пункт дальнейшего плавания.
Между тем Марксу удалось написать несколько записок и переслать их Екатерине Владимировне через преданных уже ему стражей. Сперва солдаты относились к нему с пренебрежением, как к человеку уже конченному. Один у него выпрашивал золотые часы: "Знаете - подарите их мне: ведь все равно Вас часа через два расстреляют. На что же их Вам?" Этот же самый солдат через два дня в Керчи, когда сменяли стражу, мне говорил взволнованным голосом: "Ну, если они такого человека расстреляют, то правды нет. Тогда только к большевикам переходить остается".
После З6 часов пути мы одолели 100 верст и под вечер приехали в Керчь.
Тут Маркса отделили от нас, посадили на линейку и увезли в город. Я же закинул на плечи чемоданчик Екатерины Владимировны и пошел с ней в город.
У нас была одна мысль. Нам Маркс написал в первой же записке: "В Керчи идите прямо к Месаксуди2". Месаксуди был один из керченских богачей, много помогавших Добровольческой Армии. В Германскую войну он, будучи в солдатах, встретился с Марксом. Маркс его определил в свою канцелярию. Устроил жить у себя в квартире. Месаксуди был ему обязан жизнью и всегда его звал в Керчь и говорил ему и Екатерине Владимировне: "Если попадете в Керчь, милости просим ко мне в дом". К нему мы и отправились прямо с вокзала.
Дом его был в самом шикарном месте - на Приморском бульваре, где только что на деревьях вешали большевиков, захваченных в каменоломнях. Все мои надежды были на Месаксуди. Я думал: "Ну вот, передам Маркса Месаксуди - он все сделает".
Месаксуди были дома - у него были гости - офицеры - он, возможно, слыхал, что Екатерина Владимировна едет, и нас не принял. Стилизованный и энглизированный лакей нам объявил, что барин занят сейчас гостями и принять нас не может.
Ошеломленные, обескураженные, мы остались на улице перед крыльцом дома. Тут же я прочел объявление, что по случаю осадного положения движение по городу разрешается только до 10 1/2 часов, а позже этого времени встреченные на улице без пропуска коменданта - расстреливаются на месте.
Так как по часам было уже позже 10 1/2, хотя только что начинались сумерки, я понял, что первое, что нам необходимо, - это искать ночлега, прекрасно понимая, что сейчас в Керчи, где столпился весь бежавший Крым, это очень трудно.
Я попросил часового, стоявшего на часах рядом с подъездом, позволить с ним постоять Екатерине Владимировне, пока я не вернусь, и пошел в гостиницу, которую помнил здесь за углом, хотя надежды устроиться там у меня почти не было.
Но ясно помню ход моих мыслей в это мгновение: Месаксуди струсил - боится скомпрометировать себя об Маркса. Маркс остается всецело на моих руках. Значит, я его должен спасти без посторонней помощи. Но я ничего не знаю о военной дисциплине, о воинских порядках. Я даже не знаю, в чьих руках сейчас судьба Маркса и кого я должен прежде всего видеть и с кем говорить. Я не знаю, что я буду делать, что мне удастся сделать, но я прошу судьбу меня поставить лицом с тем, от кого зависит судьба Маркса, и дал себе слово, что только тогда вернусь домой в свой Коктебель, когда мне удастся провести его сквозь все опасности и освободить его.
1Новинский Александр Александрович -- начальник феодосийского торгового порта. Описан О. Мандельштамом в очерке "Начальник порта".
2Месаксуди Владимир Константинович -- табачный фабрикант, английский представитель в Крыму.
 Автопортрет Максимилиана Волошина |  Автопортрет Максимилиана Волошина |  Автопортрет Максимилиана Волошина |